Собрав всю силу, которая в ней осталась, Софи поднялась.
– Я ухожу, Никос. У тебя не могло остаться никаких вопросов. Ты узнал все, что хотел, – сдавленным шепотом произнесла она.
Софи направилась было к двери, но слова Никоса остановили ее:
– Ты ошибаешься. Мне нужно узнать кое-что еще. Нечто очень важное.
Его голос казался спокойным, но в каждом мускуле его тела чувствовалось необычайное напряжение.
– И ты тоже должна кое-что узнать, Софи. – Он замолчал, пытаясь взять себя в руки. – Во-первых, я оплатил пребывание твоего отца в клинике еще на полгода вперед.
На долю секунды Софи ошеломленно застыла, потом обернулась:
– Тогда можешь забрать свои деньги обратно! Я не просила твоей помощи, Никос! Не требовала от тебя актов благотворительности! Мой отец – не твоя забота! И не твоя обязанность!
Никос поднялся, теперь возвышаясь над Софи, так что ей даже пришлось на шаг отступить.
– Ты ошибаешься, – произнес он, подойдя ближе. – Потому что ты еще кое-чего не знаешь.
Никос остановился в нескольких шагах от нее, но даже с такого расстояния она ощутила его магнетическое притяжение, столь сильное, что ей пришлось каблуками упереться в ковер, чтобы не броситься к нему.
– Я больше ничего не хочу знать!
Никос покачал головой:
– Тут ты снова ошибаешься, Софи. Ошибаешься насчет еще очень многого. – На миг он замолчал, внимательно глядя на нее. – Как ты думаешь, зачем я собирался лететь в Афины четыре года назад?
Софи уставилась на него. Какое это сейчас имеет значение? Никос сам ответил на свой вопрос.
– Я летел к своим родителям, – ровно произнес он. – Собирался сказать им, что я встретил девушку, на которой хочу жениться.
Тишина воцарилась в комнате. Единственным звуком, который нарушал это безмолвие, было биение сердца Софи.
Внезапно у нее пересохло во рту.
– Я не понимаю.
– Да, не понимаешь, – согласился Никос, снова замолкая ненадолго и собираясь с духом. Потом он продолжил:
– Я влюбился в тебя, Софи, четыре года назад, влюбился в девушку с лепестками миндаля в волосах, в девушку, от которой у меня перехватывало дыхание, которая очаровала меня! Влюбился в ту, которую желал больше, чем какую-либо другую женщину в мире. Я влюбился в тебя.
Тишина стала абсолютной.
Может быть, мое сердце остановилось. Возможно, я умерла. Должно быть, так, потому что это нереально, просто невероятно.
Казалось, Софи дрожала всем телом.
– Именно поэтому я остался с тобой той ночью. Я знал, что ты моя единственная, моя любовь, знал, что ты будешь моей всю жизнь. Я также знал, что ты любишь меня, Софи. Каждое прикосновение, каждый твой взгляд подтверждал это! – Голос Никоса изменился, и это заставило сердце Софи сжаться от боли. – Каждый поцелуй подтверждал это. Каждая ласка. В ту ночь ты открыла мне рай, и, хотя мне и нужно было противостоять соблазну, стоило подождать до свадьбы, я просто не мог сопротивляться! Это было невозможно! Поэтому я сделал тебя своей, своей навсегда! А потом...
Софи видела, как затуманились его глаза, и это причинило ей боль.
– А потом ты сказала, что я значил для тебя. – Голос Никоса снова изменился, теперь в нем слышалась какая-то пустота, безысходность. – Я не был твоим любимым мужчиной. Я был тем, за кого ты просто хотела выйти замуж. Потому что тогда все будет «замечательно»! – передразнил ее Никос. – «Замечательно»! Потому что тогда компания папочки будет спасена, и ты тоже будешь спасена – избалованная принцесса, папина дочка, защищенная от мира, погруженная только в свою музыку, занятия, в свою легкую жизнь! Тогда папочка будет с тобой и будет его компания, а у тебя буду я...
Софи побледнела, словно полотно. Она могла лишь прошептать в ответ:
– Это правда. Все, что ты сказал, – правда. Я была именно такой. Избалованной и капризной. Ищущей рыцаря в сияющих доспехах и глупого, эгоистичного счастья!
Больше Софи не могла выносить этот разговор, слишком сильно давило на нее осознание того, что Никос предлагал ей тогда бесценный дар любви, о котором она мечтала и молила, боясь потом, что это ей лишь приснилось.
«Если бы я подождала... – мелькнула отчаянная мысль. – Если бы доверилась ему...»
– Я все разрушила, – прошептала Софи. Боль от воспоминания и осознания своей чудовищной ошибки пронзила ее, вскоре сменившись другим чувством, сияющим, словно бриллиант. Он любил меня! Все это время он любил меня! Радость наполнила ее душу.
Но Никос снова заговорил, и каждое его слово было ударом, разрушающим шаткую радость:
– Когда я понял, что был для тебя лишь способом поправить свое финансовое положение, то разозлился. Я был в ярости. Поэтому и ушел.
Софи нервно покусывала губы.
– Я это заслужила, – произнесла она голосом, в котором отчетливо слышалась ненависть к себе. – Я заслужила то, что ты сказал и что сделал!
– Разве?
Ее взгляд загорелся.
– Да! Я была глупой, эгоистичной и избалованной, думая лишь о том, что когда мы поженимся, то ты разрешишь все проблемы отца и спасешь его компанию от краха.
Никос все еще неотрывно смотрел на Софи, но в его глазах промелькнуло какое-то новое, непонятное чувство.
– А если бы в тот день ты не прочла в газете о финансовых трудностях отца, то ты бы предложила мне остаться на ночь?
Она опустила глаза. Он желал услышать правду. Никос это заслужил.
– Да, – едва слышно прошептала Софи.
– Зачем, Софи? Зачем ты бы хотела, чтобы я остался?
Она вздернула подбородок:
– Это невыносимо! Какой смысл говорить о том, чего не произошло?